Дракон обустраивает пещеру ²¹

Внешние пределы

Когда в 2009 г. китайский экспорт обвалился на 16% (по данным ВТО), многие поспешили заговорить о “долгожданном” суровом наказании Поднебесной за ее якобы чрезмерную зависимость от поставок товаров на внешние рынки. Между тем, КНР пострадала от съеживания мирового спроса в разгар глобального кризиса даже меньше остальных стран: “мир за вычетом Китая” пережил падение экспорта товаров и услуг на 21%. Любопытно и то, что уже в 2010 г. рост экспорта из Китая составил 31,4%, тогда как в целом из других стран – 17,7%.

Страна стала самым крупным экспортером в мире, однако ее доля в мировом экспорте, составляющая по итогам 2010 г. 9,2%, примерно соответствует доле “поднебесной” экономики в глобальном ВВП (16% при условии измерения валового продукта стран мира с учетом и 7,9% – без учета паритета покупательной способности валют). Для сравнения: доля Германии в мировом экспорте составила 7,9%, тогда как в мировом ВВП – 4,7% и 4,5% соответственно.

Объем экспорта из Поднебесной равнозначен почти 30% ее ВВП (по данным ВТО и МВФ на 2010 г.), у остальных стран мира – 25%. Разница заметна, но не драматична. Кстати, в Германии отмеченный показатель составляет 45%. И никто не говорит, что немецкая экономика чрезмерно ориентирована на экспорт, наоборот, он считается ее сильной стороной, залогом будущего процветания.

Дело в другом. Когда стартуешь с маленьким, но хорошо продуманным, “шустрым” бизнесом – а именно таким был Китай-экспортер 20–30 лет назад – то можешь быстро расти из года в год даже на стагнирующем рынке, отвоевывая позиции у конкурентов. Но рано или поздно продажи достигнут таких размеров, что займут существенную долю рынка, и тогда дальнейший рост обречен на более тесное следование динамике общего спроса. Вот в этом и проблема современного Китая: его экспорт стал огромным по отношению не столько к собственной экономике, сколько к покоренным рынкам сбыта.

Пределов использования достиг и механизм кредитного стимулирования экономик – ключевых потребителей китайского экспорта. Он слишком полагается на ценовую конкурентоспособность, поддерживаемую заниженным курсом юаня по отношению к доллару и евро. Чтобы не дать юаню укрепиться, монетарные власти Поднебесной скупают валюту. Международные резервы страны уже превысили $3 трлн и недавно заслужили признание руководства Банка Китая в качестве избыточных и иррациональных. Интересно, что за 2008–2010 годы его вложения только в американские гособлигации выросли почти на $700 млрд – с $480 млрд до $1155 млрд, при этом накопленный дефицит в торговле между США и Китаем составил за то же трехлетие почти $1 трлн. Тем временем китайские власти все чаще выражают обеспокоенность судьбой доллара из-за крайней разбалансированности государственных финансов США. Но ведь перестать копить доллары и евро – значит пойти на снижение конкурентоспособности китайских товаров, по крайней мере, на рынках Штатов и Европы.

Таким образом, Китай действительно вот-вот упрется в пределы роста своего экспорта. Однако неправильно было бы заключать, что страна обречена на затяжную стагнацию, даже если ее экспортные рынки не обвалятся, или вовсе на коллапс экономики, если внешние потребители из-за их собственных проблем станут меньше покупать товары (а такой сценарий вполне вероятен, как минимум, для США, Европы и Японии, куда направляется больше половины “поднебесного” экспорта).

Гигантские производственные мощности, созданные в целях производства товаров для других народов, в сочетании с гигантскими же валютными резервами означают следующее: “экспортный” труд китайцев не был сполна вознагражден тем, ради чего люди обычно трудятся, – благами жизни. Вместо них – накопленная валюта развитых стран.

Представим человека, который жил в убогой хижине и при этом ходил по деревням и строил дома другим людям, зачастую получая взамен не товары и деньги, а долговые расписки. В какой-то момент, когда задолженность некоторых заказчиков превысила разумные величины, этот человек решил меньше строить в долг, а высвободившееся время потратить на строительство хорошего дома для самого себя. “Объем” труда (или “производство ВВП”) не изменится. Просто теперь трудяга будет жить в хорошем доме, и у него окажется меньше “резервов” в виде обещаний заказчиков когда-нибудь расплатиться.

Избыточная мощь

Собственно, это и происходит с Китаем в последние годы, и мировой кризис стал катализатором перелома в экономической политике. При том что в 2009 г. экспорт из КНР, как уже говорилось выше, упал на 16%, ВВП вырос на 9,2%. Отрицательный вклад “чистого экспорта” (разницы между экспортом и импортом) в изменение ВВП в 2009 г., составивший 3,6 процентных пункта (п. п.), был с лихвой компенсирован позитивным вкладом инвестиций (8,7 п. п.) и конечного потребления (4,1 п. п.).

Власти решили попросту заместить внешний спрос внутренними заказами, приняв широкомасштабную, ценою в 4 трлн юаней (почти $700 млрд), программу поддержки экономики, запустившую так называемый “эффект мультипликатора”. Важную роль сыграла поддержка вложений в основные фонды, в том числе в инфраструктуру (мосты, дороги, электростанции, мелиорация земель и т. д.), путем стимулирования выдачи кредитов национальными финансовыми институтами. По данным Банка Китая, в 2009 г. их совокупный кредитный портфель прирос на 33%, в 2010 году – еще почти на 20% (для сравнения: в 2007-м и 2008 годах рост составил 16,6% и 15,2%). Иллюстрацией финансовой накачки экономики служит размер денежной массы: за 2009–2010 г. агрегат М2 увеличился с 47,5 трлн до 72, 6 трлн юаней, то есть на 52%, или на 25 трлн юаней – это эквивалент 80% ВВП страны за 2008 год! В 2010 г., по подсчетам The Economist Intelligence Unit (EIU), инвестиции также сыграли главную роль в поддержании общего роста экономики, обеспечив 5,6 п. п. прироста ВВП в размере 10,3%. Конечное потребление добавило 3,9 п. п., а чистый экспорт – всего 0,8%.

Правда, итогом политики стимулирования инвестиций стал рост доли валового накопления капитала в ВВП с чуть более 40% в 2000 г. до почти 50% в 2010-м. Для сравнения: в США этот показатель составляет около 17%.

Картина невеселая: китайцы слишком много трудятся над созданием средств производства и недостаточно – над производством собственно товаров и услуг, предназначенных для конечного потребления. Эксперты EIU уверены, что китайский ВВП “опасно перекошен в сторону инвестиций”, что избыток производственных мощностей рано или поздно обернется тем, что отказ от них окажется меньше осуществленных затрат, причем такой процесс уже набирает обороты. Из-за этого придется сократить объем инвестиций, что при нынешней структуре ВВП будет означать если не спад, то стагнацию экономики.
“Китаю необходимо более сбалансированное экономическое развитие, ему нужно перераспределить ресурсы с создания новых основных фондов на обслуживание потребностей населения, – рассказывает “Вестнику” Кен Пэн, экономист по Китаю из Citigroup. – Это будет здоровый рост, и нет ничего страшного в том, что его темпы снизятся (наш прогноз на 2011–2015 и 2016–2020 г., соответственно, 8,5% и 7,5%)”.

Поднебесной есть с кого брать пример – почти со всех других крупных экономик.

По подсчетам Deutsche Bank, в 2009 г. потребительские расходы граждан в Китае составили лишь 36% ВВП страны. Для сравнения: в развитых странах этот показатель составляет 60–70%, в других странах BRIC – 50–60%. При этом в Китае очень высокая норма сбережений – 30%, тогда как, например, в соседней Корее – меньше 3%, а в среднем по странам ОЭСР (“золотому миллиарду” человечества) – 6,1% (по данным самого ОЭСР, это итоги 2010 г.).

В общем, китайская нация много работает, много сберегает и недостаточно потребляет – как говорят в таких случаях, живет завтрашним днем. Слабая, хотя и развивающаяся, система социальной поддержки населения (как в большинстве развитых стран) заставляет людей “откладывать на будущее”, ограничивать спрос на потребительские товары и услуги, что, в свою очередь, выражается в меньшей концентрации ресурсов национального бизнеса на внутреннем потребительском рынке, в его “симпатии” к поставкам на экспорт. Из этого тупика Китаю и надо выйти.

Пожить для себя

Китайская элита в полной мере признает необходимость перестройки экономики на внутренние рельсы. Именно этой цели посвящена новая, 12-я, пятилетка (2011–2015 годы), начавшаяся в феврале этого года. Власти готовят страну к более здоровому, хотя и действительно более медленному росту экономики: среднегодовой ориентир снижен с 7,5% до 7%, тогда как в 2006–2010 годах ВВП рос в среднем на 11,1% в год. Если за предыдущие 30 лет страна сумела реализовать амбициозные планы покорения внешних рынков и создания своей передовой научно-промышленной базы, то почему не может быть достигнута цель раскрытия потенциала собственного потребительского рынка?

Это потенциал “громадный”, утверждает Джозеф Тэн, главный экономист по странам Азии инвестбанка Credit Suisse, приводя в пример ситуацию с крайне низкой обеспеченностью китайцев автомобилями.

Согласно подсчетам VTB Capital, по итогам 2010 г. на 1000 жителей в КНР приходилось всего 50 легковых и легких коммерческих машин, тогда как в США – 828, в еврозоне – 546, в Японии – 530, даже в России – 213. Согласно данным Национального бюро статистики (НБС) Китая, даже в городах лишь каждая десятая семья имеет машину. Предположим, что Китай поставит перед собой задачу догнать Штаты за три пятилетки. Для этого необходимо, чтобы в течение 15 лет продажи авто китайским гражданам росли на 21% в год. В абсолютном выражении это означает увеличение количества автомобилей в распоряжении китайцев с нынешних 67 млн до 1,1 млрд штук. Это в четыре раза больше количества всех автомобилей, которые есть сегодня в США, и в 52 раза – количества машин, в 2. году произведенных Китаем для себя и на экспорт (18,3 млн штук, по подсчетам Scotiabank Group). Да и то при нереалистичном условии, что в течение всех 15 лет уже используемые машины не будут отправляться в утиль.

Заметим, кстати, что субсидии и налоговые поблажки покупателям легковушек были одним из пунктов госпрограммы поддержки китайской экономики. Власти и впредь намерены стимулировать этот сектор, а значит и массу связанных с ним отраслей промышленности. С задачей тотальной автомобилизации страны неразрывно связано и развитие автомобильных дорог. По планам министерства транспорта Китая, на обустройство новых, в основном, скоростных шоссе в 2011–2015 годах будет потрачено 6,2 трлн юаней (почти $1 трлн). К концу пятилетки их сеть будет связывать более 90% всех городов с населением больше 200 000 человек.

Вообще, состояние транспортной инфраструктуры Китая по-прежнему далеко от все тех же американских стандартов (США приводятся в пример не столько потому, что это самая крупная развитая страна, сколько из-за территориальной сопоставимости с ней Китая).

Так, протяженность железных дорог в Китае, по данным Всемирного Банка за 2009 г., составляет 65 500 км, в США – 226 000 км. Из Китая в 2009 г. было отправлено 2,14 млн внутренних и международных авиарейсов (по 1,6 рейса на 1000 жителей), тогда как из США – 9,2 млн (29,4), из стран еврозоны – 4 млн (8). Потенциал развития авиатранспорта в КНР – поистине огромен, как и фронт будущих работ по строительству аэропортов в самых разных частях Поднебесной.

Интересна ситуация в китайском жилищном секторе, который славится своим бурным развитием на весь мир. Действительно, в 2000–2009 годах среднегодовые темпы ввода жилья в стране составляли 17,6%. “Площадь жилья, построенного в Китае в 2010 г., составила невероятные 1,8 млрд кв. м – такова, к примеру, площадь всех жилых помещений Испании. По чисто количественным параметрам обеспеченности жильем КНР с ее 30 “квадратами” уже приблизилась к Британии, Швеции или Германии (около 40 кв. м на человека), – делится с ChinaPRO Тобиас Юст, аналитик по рынку недвижимости Deutsche Bank. – Может показаться, что потенциал бурного роста жилищного строительства в Китае практически исчерпан, но это совсем не так. Дело в том, что большая часть населения страны, проживающая в сельской местности, обитает в довольно некачественных домах. Кроме того, не будем забывать про динамичный процесс урбанизации, означающий, что жилья в городах должно строиться больше”.

И числом, и умением

Сегодня в Китае ВВП на душу населения, измеренный по паритету покупательной способности валют (ППС), составляет $8300, тогда как в США – почти $49 000 (прогноз МВФ на 2011 г.). То есть разрыв примерно шестикратный. Между тем, в 1980 г. он был почти пятидесятикратным ($251 в Китае против $12 249 в США на душу населения). Если бы сравнительная динамика развития китайской и американской экономики (а именно – среднегодовые темпы роста душевого ВВП) за предыдущие 30 лет сохранилась и в будущем, это означало бы сокращение к 2020 г. разрыва в уровне жизни двух стран до трехкратного.

Вспомним при этом, что население Китая в 4,3 раза превышает население Штатов – 1,34 млрд против 312 млн человек. Таким образом, через 10 лет, при неизменном соотношении населения, Поднебесная по своей мощи может превзойти Америку. На самом деле, согласно прогнозу обычно консервативного МВФ, это произойдет уже в 2016 г., когда суммарный ВВП обеих стран, измеренный по ППС, составит около $19 трлн.

Все, что для этого нужно Китаю, – сохранить опережающие темпы роста производительности труда за счет освоения передовых технологий и вовлечения все большего числа граждан (в том числе благодаря урбанизации) в сектора национального хозяйства, находящиеся как можно выше в цепочке создания добавленной стоимости. “Побочным продуктом” этого процесса будет рост доли доходов населения в структуре распределения национального богатства. Если в 2020 г. хотя бы у каждого третьего китайца доходы окажутся не ниже, чем у среднестатистического жителя США, это будет означать формирование в Поднебесной потребительского рынка, аналогичного американскому.

По материалам делового издания "Вестник Китая"