Путь "зеленой кошки" ²⁵

К внедрению возобновляемых источников энергии (ВИЭ) и улучшению энергоэффективности Китай, кроме чисто экологических соображений, подталкивает и растущая потребность в энергоресурсах – за последние пять лет энергопотребление в стране росло на 10% ежегодно.

Выходим на плато

Китай всегда был сложным партнером на переговорах по изменению климата и сокращению выбросов парниковых газов в атмосферу. Что вполне понятно, для быстрорастущей экономики те цели, которые ставят перед собой развитые страны, зачастую просто неприемлемы. Китай планирует добиться эмиссии парниковых газов на уровне 2005 г., а не 1990-го, являющегося точкой отсчета для стран ОЭСР. “Пекин полагает, что маршрут от развивающейся страны к развитой занимает около 55 лет интенсивной карбонизации экономики, и только после этого наступает пик выбросов. В соответствии с этим расчетом КНР планирует достичь стабильного уровня в выбросах, иными словами, плато не позднее 2030–2040 годов, постепенно снижая рост выбросов CO2 в амтосферу (Пекин принял на себя обязательства сократить этот показатель на 45% к 2020 г.). Разрабатываются и соответствующие планы по переходу страны к фазе перманентного снижения выбросов – развитые государства уже находятся в этой фазе”, – отмечает сырьевой аналитик гонконгской инвестиционной и консалтинговой компании GaveKal Ахмад Абдалла.

К 2020 г. Пекин планирует стабилизировать и уровень потребления нефти. Эта цель важна не только с экологической, но и с экономической точки зрения – углеводородные энергоресурсы конечны, и Китай не может безудержно наращивать их потребление – это тупиковый путь. К намеченному сроку Пекин будет готов установить следующие цели: во-первых, снизить потребление энергии на единицу ВВП от –40% до –60% по отношению к уровню 2005 г.; во-вторых, на 50% уменьшить выбросы CO2 на единицу ВВП также по отношению к уровню 2005 г. В экономическом смысле эти цели подразумевают удвоение к 2020 г. эффективности применения энергетических ресурсов и еще более смелые планы на будущее. Дальше – больше, к 2050-му Китай планирует почти 16-кратный рост ВВП по сравнению с 2005 г., при этом потребление энергии должно вырасти всего в 2,4 раза.

В определенном смысле КНР будет проще, чем развитым странам, пережившим индустриализацию раньше нее. Пекин сможет закупить самые современные технологии в области ВИЭ и энергоэффективности и таким образом перескочить через этап экологически грязной и энергозатратной “химической индустриализации”, пережитый Западом за последние 30 лет. При этом мало кто из экспертов сомневается, что энергобаланс Китая будет смещаться с доминирования угля на другие, более чистые, источники энергии. Вопрос лишь в том, на какие именно?

Сейчас Китай стоит на дороге со множеством развилок. Какую энергетическую политику выбрать? Примеров для подражания хоть отбавляй. После второго нефтяного шока середины 1970-х развитые страны пошли по разным траекториям. Франция, к примеру, сделала долгосрочную ставку на развитие атомной энергетики. Результат очевиден: в этом государстве самое дешевое электричество среди крупных экономик ЕС. Начиная с 1980-х, Франция благополучно экспортирует излишки электроэнергии соседям, ну а выбросы CO2 на душу населения сократились в стране на треть. Великобритания, для сравнения, не имела продуманной долгосрочной энергетической политики – ни в технологическом, ни в инфраструктурном аспектах. И сейчас это отражается в существенном дефиците собственного производства энергии, да и с экологией в стране не комильфо – за 40 лет Великобритания смогла снизить выбросы CO2 на душу населения лишь на 10%. США также не имели четкой политики в области энергоэффективности, и на сегодняшний день потребление энергии на душу населения в Америке значительно превышает европейский уровень. Сейчас и США, и Великобритания вынуждены управляться с крайне неэнергоэффективной экономикой, перестраивать которую дорого, сложно и долго.

Пример других стран тоже весьма любопытен и поучителен. Япония, соседка Китая, во многом пошла по французскому пути. Доля углеводородов в производстве электроэнергии в Стране восходящего солнца упала с 73% в 1973-м, до 26% в 1986 г. Сейчас этот показатель еще ниже – 9,5%, причем снижения удалось добиться в основном за счет атомной энергетики.

Впрочем, кроме прямых дорог к энергоэффективной экономике могут привести и разные экзотические тропинки. Так, к примеру, Дания сделала ставку на развитие ветроэнергетики – более 20% всей электроэнергии в этой небольшой скандинавской стране вырабатывается ветряками. Назвать датский опыт безоговорочно удачным нельзя: система эффективна только при высоких налогах на производителей энергии из традиционных источников, субсидиях ветроэнергетикам и тесной интеграции электросетей североевропейских и скандинавских стран – сочетание, которое сложно скопировать даже таким мастерам имитации, как китайцы.

Большой зеленый скачок

Какой из предложенных путей выберет “зеленая кошка”? Пока создается впечатление, что Китай разом пробует все возможные варианты одновременно, особенно не задумываясь о последствиях. Принятый в 2007 г. закон “О возобновляемой энергии” ставит, к примеру, такую задачу: доля ВИЭ в энергобалансе страны должна составить к 2020 г. 16% (16 – цифра удачи по китайской нумерологии, 8х2). Темпы выполнения этой программы впечатляют – в течение последних пяти лет ветроэнергетика вырастает на 100% ежегодно. Вполне “китайские” скорости. Теперь правительство обязывает распределительные компании закупать определенную долю электричества у ветроэнергетиков.

Почему? На ветряную энергию нет особого спроса – мощность всех установленных ветряков достигла 1,85% от общего объема мощностей в электрогенерации, а в распределительные сети поступает всего 0,75%. “Ветряная энергия уже заслужила прозвище “мусорной”, – отмечает Ван Чжункунь, эксперт China Chengxin International Credit Rating Agency. – Проблема в недостаточной выработке энергии, что может повредить распределительные сети. Энергораспределительные компании предпочитают традиционные, более надежные источники энергии и не особенно горят желанием привлекать огромные инвестиции, необходимые для интеграции ветрогенераторов в существующую инфраструктуру”. Действительно, ВИЭ по многим показателям уступают традиционным углеводородным источникам сырья. В случае с ветро- (как и солнечной) энергетикой главная проблема – непостоянство источника. Несмотря на бесплатность первичной энергии (ветрового и солнечного потоков), извлечь и доставить потребителю эту энергию в полезных формах (электричество, тепло, холод) оказывается непросто и недешево из-за ее сезонной, суточной и погодной изменчивости и малой плотности энергетических потоков. С “ветреностью” ветра довольно тяжело и дорого бороться – годичные, сезонные, месячные и даже ежедневные колебания в выработке электроэнергии вынуждают оснащать ветряки дорогостоящими дизель-генераторами (работающими на топливе, заместить которое и призвана ветроэнергетика) или аккумуляторами.

Оптимизм китайских властей, раздавших через госбанки льготные кредиты ветроэнергетикам, ежегодно в течение пяти лет удваивающим мощности ветрогенераторов (в 2009 г. Китай стал крупнейшим производителем ветровых турбин благодаря компаниям Goldwind, Dongfang, Sinovel), во многом продиктован именно успешным датским опытом по внедрению ВИЭ. Однако перенос скандинавского опыта на китайскую почву вряд ли возможен. Статистика министерства энергетики Дании показывает, что энергия вырабатывается ветряками с огромными сезонными флуктуациями. Когда дует сильно (а в этой прибрежной стране без куртки невозможно ходить даже летом), Дания экспортирует энергию Германии, Швеции и Норвегии, а когда ветры стихают, страна импортирует киловатты из тех же государств. Без возможности продавать энергию, когда ее много, и импортировать, чтобы избежать блэкаутов, если ветер стих, Дании было бы очень сложно справиться со столь высокой долей ветряков в энергетической системе. Так что держится датский опыт во многом на тесной интеграции собственных сетей с соседскими, в которых доля ветряков очень мала. Но даже такое партнерство не помогло бы ветроэнергетикам Дании, если бы не щедрые госсубсидии (30% стоимости инвестиций в ветроэнергетику оплачивается государством), встроенные тарифы и параллельное налогообложение традиционной энергетики в форме налогов на выброс CO2. И хотя Дания может похвастаться лидерством в области внедрения ВИЭ, все имеет свою цену – в этой стране самая высокая стоимость электричества для конечных потребителей в мире (28,5 евроцента за кВт/ч). Смогут ли китайские домохозяйства платить такие бешеные деньги за электричество? Даже всемогущая компартия вряд ли заставит их это сделать. Очень сомнительно, что ветряная “зеленая кошка” сможет ловить мышей… Как тут не вспомнить Великого кормчего с его приказанием в каждой деревне лить чугун и известные последствия этой кампании. “Китайские инвестиции в ветроэнергетику – ярчайший пример создания избыточных мощностей”, считает независимый экономический консультант, бывший старший экономист Morgan Stanley по Азиатско-тихоокеанскому региону Энди Си. И рынок начинает понимать эти проблемы. Так, China Longyuan Power Group Corp, крупнейший китайский производитель ветрогенераторов, уже потеряла 30% капитализации с начала текущего года.

Такой же “большой скачок – 2” собирается совершить Пекин и в области солнечной энергетики. Сейчас Китай занимает первое место в мире по производству солнечных панелей. В рамках прочей гигантомании власти КНР планируют построить 12- гигаваттный энергопарк для города Ордос во Внутренней Монголии. Основываться он должен на солнечной энергетике плюс немного ветра, биомассы и прочих модных экологических красивостей. Однако две небольшие проблемы заставляют рассматривать этот проект с некоторым скепсисом: во-первых, высочайшая дороговизна солнечной энергетики (проблемы во многом те же, что и у ветряков – непостоянство источника и сложности с хранением энергии и ее интеграции в сети); во-вторых, модерновый город Ордос пока пуст, и кто там будет жить – не совсем ясно.

Не забыл Китай и про биотопливо. КНР – третий в мире производитель биоэтанола (после США и Бразилии), а этанол составляет 20% всего потребления автомобильного топлива. Поднебесная производит 6 млн т этанола в год и собирается к 2020 г. довести эту цифру до 15 млн т. Все бы хорошо, да беда в том, что посевные площади под биоэтанол конкурируют с полями под зерновые, а это прямая угроза продовольственной безопасности страны. Рентабельное производство биоэтанола из сахарного тростника может позволить себе разве что Бразилия, где совсем иной климат, хотя и там под плантации вырубаются девственные леса Амазонии, что, мягко говоря, неэкологично. (В США фермерам требуются субсидии, чтобы сделать их хозяйства доходными). Добавим к сказанному, что в недавно опубликованном обзоре мировой экономики МВФ предупредил о возможности нарастания конкуренции между производством из зерновых культур биотоплива и еды, что может привести к повышению цен на продовольствие и, как следствие, к голодным бунтам.

Проторенные пути

Все же, отмечая недостатки китайской энергетической политики, стоит обратить внимание и на позитивные тенденции. Модные увлечения пока не достигли существенной доли в энергобалансе, так что сильно беспокоиться не стоит. “Особый приоритет в итоге будет отдан природному газу, – считает Абдалла. – Именно он – высокоэффективный и относительно чистый источник энергии. Стратегически Китаю стоит сделать ставку на природный газ, усилить его геологоразведку – мировые запасы этого сырья огромны и очень плохо разведаны. После создания соответствующей инфраструктуры и цепочек снабжения природный газ сможет заменить использование угля домохозяйствами (8% общего объема потребления угля)”.

Увеличение доли атомной и гидроэнергетики (с нулевыми выбросами СО2) также оправдано – как с точки зрения экологии (при соблюдении всех требований безопасности), так и с позиции уменьшения зависимости от углеводородов. Сейчас Китай имеет 13 действующих атомных станций и 27 АЭС находятся в стадии строительства. Пекин ставит целью доведение выработки электричества с помощью АЭС с текущего ~1% до 6% к 2020 г. (это огромное увеличение, но с низкой базы, так что пока до французских 80% далеко). Установленная мощность АЭС должна вырасти с 10,2 ГВт до 70–80 ГВт. Дальше – больше, с 80 ГВт в 2020-м планируется дойти до 200 ГВт к 2030 г. и до 400 ГВт к 2050-му. Рост в 40 раз! Эти планы уже реализуются. Так, американская компания Westinghouse Electric Co. объявила о том, что Китай намерен иметь 100 ядерных реакторов к 2020 году.

Хорошие перспективы у КНР и в области гидроэнергетики – сейчас ее доля в выработке электроэнергии составляет почти четверть от общего объема, или 172 ГВт. К 2020 г. Пекин намерен практически удвоить эту цифру, доведя мощность до 300 ГВт. “Основная роль в строительстве крупных ГЭС будет отводиться государству – только оно может переселить сотни тысяч человек с места создания предполагаемого водного резервуара. Однако развитие небольших ГЭС (а их сейчас в стране более 43 000), будет делом частного капитала”, – отмечает Абдалла.

Суммируя все возможные пути “зеленой кошки”, необходимо осознавать, что намерения Китая в области энергетической политики беспрецедентны как по масштабам, так и по запланированным (и уже частично реализованным) темпам изменений. В мире просто не было примеров столь амбициозных планов. Но Китай есть Китай – здесь любые стандартные масштабы приходится умножать на 10. Будет ли проводимая политика успешной, сказать просто невозможно – именно из-за отсутствия прецедентов. Но с уверенностью можно спрогнозировать, что путь не будет простым – некоторые тропинки приведут к тупику, на других ждут ухабы и кочки. Так что “зеленой кошке” придется потрудиться.

По материалам делового издания "Вестник Китая"