17-ый съезд Компартии Китая, который проходил в 2007 г., показал, что хотя марксизм-ленинизм остается официальной идеологией Поднебесной в лексиконе пекинского руководства обрели приоритет такие новые термины, как гармоничность, научность, законность. А это означает подспудный сдвиг от Маркса к Конфуцию.
Ровно полвека назад, осенью 1957 г., я приехал в уезд Цюйфу провинции Шаньдун с намерением написать очерк «Земляки Конфуция». В Китае тогда было успешно завершено кооперирование сельского хозяйства. Причем в отличие от СССР коллективизация в КНР прошла без раскулачивания. Используя «Поднятую целину» Шолохова как учебник жизни, китайские партработники сумели избежать левацких перегибов и сохранить слой наиболее рачительных хозяев. А это в свою очередь помогло избежать спада сельскохозяйственного производства.
Об удачной корректировке советского опыта мне хотелось написать на примере уезда Цюйфу провинции Шаньдун, то есть сделать героями очерка о радикальных переменах в жизни китайского крестьянства именно земляков Конфуция.
Навсегда запомнилось, что как раз в тот день, когда я посетил могилу Конфуция, был запущен первый советский искусственный спутник Земли. В момент, ставший началом новой, космической эры в истории человечества, особенно разительным контрастом предстала передо мной многовековая неизменность всего, что окружало храм и могилу Конфуция в роще древних сгорбившихся криптомерий.
Но родные места великого мыслителя древности были в идеальном порядке и активно посещались. На то были причины. Ведь конфуцианство — не столько религия, столько этическое учение, духовный стержень национального менталитета. С именем философа, жившего 25 веков назад, связаны такие высокочтимые китайцами понятия, как гармония и иерархия, завет почитать старших и подчиняться власть имущим. А это вполне отвечает интересам партийного авторитаризма.
Проявляя уважение к великому прошлому страны, китайские коммунисты были вправе рассчитывать на конфуцианское отношение к своей власти. Только в мрачные годы «культурной революции» хунвэйбины разбили кувалдами надгробную плиту великого мыслителя, объявив конфуцианство опорой феодального деспотизма.
После смуты, «культурной революции», после размолвки между Мао Цзэдуном и Хрущевым, которая привела к трагическим последствиям для наших народов, пришла пора исправлять ошибки. Пекин и Москва сделали первые осторожные шаги навстречу друг другу. В 1984 г. в столицу КНР был приглашен председатель Общества советско-китайской дружбы, и я, как его тогдашний заместитель. Уверен, что в наш маршрут отнюдь не случайно была включена родина Конфуция. Показывая нам гранитное надгробье, расколотое кувалдами хунвэйбинов, один из руководителей провинции Шаньдун сказал:
- Ничто так не нарушало национальной традиции Китая, как надругательство над прошлым. Ничто так не противоречило здравому смыслу, как ссора Мао Цзэдуна и Хрущева. Пусть же все это останется позади!
А в мае 1989 г. мне довелось быть свидетелем того, как лидеры двух великих соседних государств пожали друг другу руки со словами: «Закрыть прошлое, открыть будущее!» Как видно, неспроста за 5 лет до этого из Пекина отправили двух московских китаистов именно туда, где когда-то родился и был похоронен Конфуций!
